SAWWA

Другой ряд черт, входящих в психологию мошенничества, связан с заложенной в ней лживостью. Лживость порождает или предполагает неискренность, коварство, хитрость, вероломство, равнодушие, черствость, бессердечие, бесчестие, жестокость, бесцеремонность, цинизм, наглость, унижение себе подобных, попрание их прав и достоинства и т.д.

Однако ложь и обман оскорбительны для всех. В том числе и для тех, кто привержен корыстному обману. Те, кто прибегает к мошенничеству, умаляют и попирают прежде всего собственное достоинство. По сути, мошенник – это ничтожество, практически осознанно избирающее путь деградации и разложения своей человечности и всего того позитивного и конструктивного ресурса, который заложен в каждом из нас фактом рождения. Положение усугубляет то обстоятельство, что любая мера осознания собственного ничтожества, любая степень его ощущения мошенником порождает петлю отрицательной обратной связи, ведущей ко все большей ожесточенности индивида, к еще большему его цинизму и низости. Из этой петли редко кому удается выйти, но случаи разрыва порочного круга деградации были и бывают. Они всегда возможны, если человек находит в себе силы, когда он набирается мужества, решимости и воли стать человеком, достойным подлинного уважения и самоуважения.

Мошенник изолируется и лишает себя многих человеческих ценностей, особенно связанных с дружбой, взаимопомощью, открытостью для добра, справедливостью. Ему трудно, если вообще возможно, устанавливать и поддерживать честные, открытые и бескорыстные отношения с людьми, иметь надежных друзей, близких и искренне любимых. Психологическая атмосфера, которую создает вокруг себя мошенник и в которую погружается, в целом негативна и ущербна, она полна отчужденности, изолированности, скрытности, недоверия и даже отверженности.

Мошенник, как и любой преступник, по-особому эгоистичен. В этом эгоизме сильна тенденция постоянно усиливающегося заневоливания, заключения себя в клетку собственного одиночества и скрытности. Самое драматичное состоит здесь в том, что эгоизм мошенника, как и любого преступника, вынужденный, объективный, практически насильственный в силу криминального характера мошенничества. В отличие от позитивной, свободной и добровольной уединенности личности – прежде всего в его частной жизни как чистой и заповедной зоны отдохновения, раскованности и творчества, – закрытость мошеннической психологии является продуктом эгоизма, тщательной маскировки своих дел и себя как его субъекта. Это эгоизм подозрительности, враждебности и страха.

Негативный изоляционистский эгоизм как черта мошеннической психологии подобен здесь клетки или подполью, которые строятся и роются не для свободы и покоя, а для засады, коварства и вероломства, в лучшем случае – для «зализывания ран», т.е. тех психических травм, которые неизбежны и которые открываются и становятся явными именно в подполье, на дне души всякого преступника, когда он остается наедине с самим собой. Отчасти этим объясняется склонность преступников к алкоголизму и наркомании, этим средствам забыться и отвлечься от себя.

Психология и содержание (т.е. идея, сценарий и цель), а также процедуры, инструменты, орудия мошенничества, само оно как действие, так же как и спектр его возможных последствий формируют определенные общие установки мошенника.Едва ли не главное в них – это особая, корыстная открытость ситуации, стремящаяся максимально полно охватить и учесть как известное, контролируемое в ней, так и имеющуюся здесь ту или иную степень неопределенности, непредсказуемости и неконтролируемости, случайности.

Вторая ее черта – это то, что можно назвать лицедейством, инобытием, превращенностью и извращенностью мошеннического сознания и поведения. Лицедейство состоит здесь в реально воплощаемой лжи, вымысле, обмане, в особого рода «спектакле». Он основан на все тех же двух фундаментальных человеческих пороках: воровстве и лжи. Последнее сочетается здесь со способностью к перевоплощению. И мошенник и его действия противоположны тому, что они являют собой для других, т.е. для тех к кому и на кого обращено мошенничество. Мошеннический грим, декларируемый сценарий, декорации, актерство и т.д. всегда, так или иначе, привлекательны, они позиционируют себя как добро и выгода, как законность и предприимчивость, как благотворительность и даже благородство, как благо, помощь, сострадание и поддержка людям, оказавшимся в затруднительном положении.

Третья черта установки мошенника связана с тем, на что обратил внимание И.Я. Фойницкий, определяя мошенничество как «орудие интеллектуальное». В мошенничестве интеллектуальный элемент содержится как в идее и плане мошенничества, так и в его исполнении, требующем большой работы ума, сообразительности, осмотрительности, изворотливости, хитрости и т.д. Сочетание второй и третьей черты мошенничества порождает то, что можно назвать искусством корыстного обмана, поскольку оно включает как лицедейство и интеллектуальный элемент, так и умение, навык, мастерство обмана.

В-четвертых, в мошенническую установку, как бы ни скверно это было признавать, входит ее креативность, т.е. творческий, новаторский, так сказать инновационный характер как сознания, так и действий мошенников. Одно время в ходу было грустно-смешное выражение: «Нет ни одного обманутого вкладчика, которого нельзя обмануть еще раз». Сегодня это выражение можно модифицировать: «Нет ни одного обманутого дольщика строительных компаний, которого нельзя обмануть еще и еще раз». Не случайно статус обманываемого всякий раз меняется, обновляется ввиду динамичного и «творческого» характера мошеннического сознания и технологий.

Пятой чертой мошеннической установки является ее аморальность. Это аморальность предопределена уже теми базовыми качествами индивида, реализация которых и порождает это деструктивное деяние – вороватостью и лживостью. Аморализм мошенничества очевиден, каким бы интеллектуальным, скрытым и запутанным он ни был. Безнравственность мошенничества складывается из лживости, вероломства, цинизма, бессовестности, жестокости, бессердечия и многих других темных сторон человеческого существа.

Шестой чертой этой аморальной установки является ее преступный характер. Эта очевидно уже из того, что она в высшей степени безнравственна и имеет целью корыстный обман или введение в заблуждение с целью нанесения финансового или имущественного ущерба, так же как и вреда моральному, психическому или физическому здоровью человека. Иначе эту сторону мошеннической установки следует назвать криминальной, преследуемой по закону. Понимание и переживание этого придает сознанию и действиям мошенника особенно циничный и безнравственный вид, это тот вид преступлений, который ясно осознается его субъектом и потому не может заслуживать никакого снисхождения.

В своей совокупности названные характеристики составляют то, что можно назвать мошенническим комплексом. Скорее всего, перечисленные качества не исчерпывают сущности всего феномена мошенничества, но они составляют его основу. Эти слова следует понимать прежде всего так, что мы должны рассматривать этот комплекс как постоянно меняющийся, модернизируемый, всегда в чем-то неожиданный и непредсказуемый и потому особенно опасный, коварный, многоликий и массовидный.

Психология обманываемого

Как мы знаем, другой стороной мошенничества является обманываемый, потенциальная или реальная жертва злонамеренного обмана. Казалось бы ситуация очевидно полярная: на одном полюсе минус (мошенник, однозначно заслуживающий порицания и наказания), на другом – плюс (жертва, однозначно заслуживающая защиты, сочувствия и поддержки). В действительности все не так просто, поскольку в обманываемом почти всегда есть нечто такое, что роднит его с мошенником. Попробуем прояснить эту редко освещаемую сторону дела.

Допустим невозможное на практике, но возможное теоретически. Допустим, что мы как объекты мошенничества все и сразу стали настолько умными, сообразительными и порядочными, что обрели способность выходить из мошеннических ситуаций не как жертвы, а как разоблачители и победители. Что в итоге произойдет? В таком случае мошенничество как вид человеческой деятельности скорее всего завянет и отомрет, как лишенное почвы растение. Но эта гипотетическая смерть мошенничества наступит не только потому, что у обманываемых будет развито критическое мышление и навыки защиты от обмана, но и ввиду их освобождения от некоторых отнюдь не благородных качеств, которые, как оказывается, мотивируют мошенников и даже заставляют их видеть в своих жертвах своего рода неудачливых конкурентов, проигравших в этой игре между мошенником и его клиентом.

Что я имею в виду? Прежде всего те установки и качества обманываемых, которые не просто предосудительны, но и в значительной степени побуждают, даже порождают определенные виды мошенничества. Едва ли не главная среди них – столь широко распространенная в России – халявность, т.е. желание что-то получить либо задаром, либо почти даром, либо быстрее, либо больше, чем это должно было бы быть, и т.п.

Халявность – это своего рода «пассивная вороватость». Синонимом слова «халява» является понятие «дармовщина». У дармовщины давняя российская история. Она родилась века назад и проявлялась как нищенство, странничество, приживальщичество, попрошайничество и т.п. В условиях советской власти дармовщина изменила свои формы. Отбирая у человека практически все, что он зарабатывал, государство «дарило» или «распределяло» это отобранное среди «трудящихся» как некую милость или проявление высшей, «социалистической» справедливости. Советский человек, хотя в принципе и понимал или чувствовал, что он не хозяин себе и результатам своего труда, что его эксплуатируют и обирают, тем не менее, привык рассматривать социальные программы и многие «льготы» именно как дармовщину. Разумеется, «государство-собес»[1] (В.С. Барулин) разлагало сознание людей, делало из них иждивенцев поневоле, развивало в них лень, покорность, пассивность, халтуру, низкую производственную дисциплину, что, возможно, и явилось одной из причин развала экономики СССР, а потом и самого этого государства.

Это небольшое отступление в политические проблемы – не более чем иллюстрация той весьма распространенной черты, которая в несколько измененных формах сохранилась и в постсоветском сознании. Хотя нам сегодня и говорят, что бесплатный сыр есть только в мышеловке, нас так и тянет на халяву, на дармовщину, тем более что этих «мышеловок» все больше и больше, все больше и их разнообразие. Справедливости ради нужно сказать, что халявность – это черта не только российская, но и общечеловеческая. Другое дело, что в России она выражена, быть может, сильнее, чем во многих других цивилизациях, и этому есть определенные исторические причины.

В понятие дармовщины можно включить и желание легкого заработка, быстрой и легкой выгоды, т.е. всего того, за что и цепляют нас мошеннические технологии. В той или иной степени практически каждый из нас содержит в себе что-то от халявности, жадности или желания какой-то особой выгоды, что делает нас потенциальными соучастниками мошенничества. Мы как бы готовы к тому, чтобы нас обманули самой установкой на дармовщину. Мы не в силах освободиться от нее по большей части потому, что не видим в ней особого греха. Тем самым мы проявляем не только снисхождение к ней, но и благосклонность. Но, как говорит пословица, по склоненной голове и дурак бьет. А мошенник тем более, поскольку он отнюдь не дурак.

Я так подробно остановился на этом качестве обманываемого потому, что этого требует объективность и реализм в понимании феномена мошенничества. Любая иллюзия или идеализм в разговоре о мошенничестве недопустимы. Иначе мы так и не поймем его глубинных основ и не научимся достойно противостоять этому пороку.

Другими центрами притяжения мошенников являются, во-первых, определенные естественные (врожденные) человеческие качества, о которых речь ниже, а также большая или меньшая степень невежества человека.

Но какие же черты психологии, кроме отмеченных, позволяют мошенникам рассматривать нас в качестве своих потенциальных жертв?[2] Что в нас самих делает нас слабыми противниками, своего рода полуфабрикатами для обманщика?

Если говорить о врожденных качествах человека, которые так или иначе вовлекаются в мошенничество как процесс и на которые опирается мошенник, то их оказывается не так уж и мало. Об откровенно негативных мы уже сказали. Наряду с ними в природе человека есть и вполне нейтральные и глубинные способности, которые мы можем сочетать или реализовывать любым способом: нейтральным, позитивным или негативным.

Едва ли не первыми на почве мошенничества «проклевываются» любопытство и любознательность. Эти два сами по себе симпатичные качества человека без должного руководства разумом, особенно если они сильно выражены по рождению, способны быть теми «коготками», которые, увязнув, делают «птичку» «пропавшей». Мошенничество – это всегда интрига, нечто завлекательное, обращенное к нашему любопытству. С него она чаще всего психологически и начинается. И об этом прекрасно знают все мошенники. Смею предположить (эксперименты подобного рода мне неизвестны), что если прикинуться безразличным, весьма равнодушным человеком, упертым и даже слегка придурковатым, то многие виды мошенничества просто не смогут «приклеиться», они будут отваливаться, как скотч от масляной поверхности.

К этим психологическим характеристикам следует добавить нашу естественную тягу и желание чего-то необычного, удивительного или даже чудесного. В мошенничестве всегда есть этот элемент экстраординарности, в нем есть соблазн чем-то особенным. Это особенное может состоять как во внешнем, открытом для обманываемого содержании, т. е. в заявленной идее и цели, так и в декларируемом мошенником способе ее достижения, как правило, легком, удобном и быстром, едва ли не чудесном.

Интрига мошенничества рассчитана именно на нашу потребность в необычном, даже в новизне, которая притягивает нас естественным, но трудно объяснимым образом. Здесь интрига мошенничества обращена не только к нашему любопытству, но и к желанию особенного, невероятно «дешевого», «быстрого», «легкого», «престижного» и т.д. У людей с сильно выраженной тягой к необычному, но со слабой рефлексией и критическим мышлением, эти качества легко вырождаются в жажду приключений, точнее в авантюризм, легкомыслие, бесшабашность, азартность, которые могут дорого стоить. Именно люди легкомысленного и авантюристического склада характера становятся обычно первыми жертвами мошенничества. Да и сам мошенник разве не авантюрист? Подобное сходится с подобным!

Среди других психологических качеств обманываемых особенно притягательными для злонамеренных обманщиков являются легковерие, чрезмерная доверчивость, наивность, инфантилизм. Указанные качества являются негативным продолжением вполне естественных нейтральных человеческих дарований: способности верить, доверять себе и людям, быть открытым и доступным пониманию, сохранять чистоту и искренность чувств и восприятия действительности. Но если эти черты психики человека искажаются, примитивизируются и не воспитываются, т.е. не обретают своей зрелости и осмысленности, если они не опекаются разумом, то тогда они становятся нашими слабостями, предпосылками наших ошибок и поражений.

Так мы постепенно переходим к тем свойствам нашей психики или таким ее состояниям, которые являются продуктом своего рода синтеза естественных человеческих качеств и неосведомленности, невежества, той или иной меры нашей невоспитанности.

Ученье – свет, неученье – тьма, говорят в народе. И с этим трудно спорить, настолько очевидна эта истина. Но почему же вокруг столько невежества, обмана, ошибок, неудач, наконец, несчастий и несостоявшихся жизней, людей, семей и судеб?

Чтобы не превращать этот вопрос в философский, социальный и политический, ограничимся психо-интеллектуальной стороной дела.

Во-первых, учение – это труд. Труд тяжелый и долгий. По трезвому размышлению – это дорога вперед и вверх длиною в жизнь. Вместе с тем для нас естественно стремление избегать трудностей. Но не всех их следует избегать. Это относится прежде всего к обучению, познанию, просвещению, воспитанию и самовоспитанию. Наше естество как людей разумных просто не оставляет нам другого достойного выхода, кроме как использовать разум, чтобы стать человеком и соответствовать своей истинной природе. Но та же природа говорит нам, что дело это постоянное, что познание – это один из способов нашего выживания и существования. Счастлив тот, кто хочет и умеет учиться всю жизнь.

Помочь понять роль и миссию разума в нашей жизни помогает он же, разум. Разум проясняет, уговаривает, убеждает и облегчает ситуацию, он побуждает сделать порой трудный, «трудовой», но честный выбор. А в итоге нас ждет победа, успех, радость.

Другим важным условием осмысления жизненного значения разума и мышления является та природная и социальная среда, которая окружает нас. Если условия выживания крайне суровы и неблагоприятны для человека, то возможности его роста и развития также сужаются, не позволяя ему быть полноценным человеком. Вместе с тем мы являемся свидетелями того, как в равных социальных и житейских условиях один человек сползает вниз, другой идет вверх. Это значит, что от нас самих зависит очень и очень много. Гораздо больше, чем мы думаем, потому что резервы, возможности человека поистине неограниченны.

Невоспитанность, антиинтеллектуальные установки человека, его подчас воинствующее невежество и дурь, убежденность в том, что «против лома нет приема», что «сила есть, ума не надо» самая благоприятная почва для мошенничества, одно из условий его успеха.

Что такое антиинтеллектуализм? Явление это настолько серьезно и оно настолько плохо осознается в России, что об этом нужно сказать хотя бы вкратце. Антиинтеллектуализм – традиция и социокультурная установка, в рамках которой ум, разум, сознание, интеллект, сознательность и осмысленность рассматриваются как что-то негативное, чуждое, опасное и даже враждебное человеку.

Что, какие психические переживания в человеке питают антиинтеллектуализм? Прежде всего инстинктивный, почти животный страх перед знанием, знающим человеком или социальным институтом, олицетворяющем знание и просвещение: школой, вузом, музеем и т.д. По большому счету этот страх объясним (он не может не быть инстинктивным, подсознательным и животным, поскольку это страх непросвещенного человека), и он даже оправдан: в конкурентной социальной среде невежда почти всегда обречен проиграть, он обречен быть аутсайдером, отстающим.
Психологической подкладкой антиинтеллектуализма является все та же жажда дармовщины, халявы и кроме того умственная лень, переходящая в воинствующую дурь. Примыкает к психологическим источникам антиинтеллектуализма и психология пораженчества, дезертирства, заявляющая о себе в самых разных формах: от уличного хулиганства и презрения к разуму до иронии или стихоплетства типа: «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким умрет». Кажется, что такой «стих» мог родиться только в России – настолько воинственно, непосредственно и примитивно выражен в нем антиинтеллектуализм, проще говоря, дурь.

Негативное отношение к разуму и сознанию обрекает антиинтеллектуалов на увязание во тьме инстинктов, в эмоциональной сфере, в сумерках подсознания и иррационального. Исследователи русской культуры и психологии пишут: «Доминирование в национальном характере чувственно-эмоциональной сферы рождает неудовлетворенность сознанием. Сознание принижается, оценивается резко негативно. Существует два главных пути отрицания сознания. Первый – психологический. Сознание противопоставляется эмоционально-волевой сфере, причем за последней признается несомненное превосходство… Второй путь – религиозный».[3]

Другим источником интеллектуализма и вместе оппонентом разума является иррационализм. Чаще всего он выступает в качестве «отменителя» и заменителя разума, как якобы что-то более фундаментальное, более надежное и поистине жизненное качество человека. Иррационализм имеет много форм выражения в культуре. Это и волюнтаризм, и витализм, и безоглядный романтизм, утопизм и различные формы эстетства и декаданса. Сегодня главные выразители и защитники иррационализма – это постмодернизм и иррационально-мистические течения в религиях.
Чаще всего нападки на разум со стороны иррационалистов построены на недоразумении или ошибке. Иррационалист сталкивает разные стороны человеческой натуры и рассуждает безальтернативным методом, методом исключений. Одно из двух: чувства или разум, вера или разум, сердце или голова, инстинкт или разум, воля или разум, эмоции или разум? – так ставит вопрос иррационалист. И выбирает все, что угодно, только не разум. Однако такая постановка вопроса ошибочна, поскольку человек достаточно широк и многогранен. Задача состоит в том, чтобы привести разнокачественные дарования человека в гармоничное единство, в творческое согласие, чтобы они проявлялись и реализовывались в жизни в нужном месте и в нужное время, в нужной комбинации и в должной степени, чтобы они не конфликтовали, а взаимодействовали, помогали друг другу. Ведь по-хорошему все они своего рода верные слуги, средства, благодаря которым мы можем сделать нашу жизнь полной, интересной и творческой.

Но, возвращаясь к теме нашего разговора, к мошенничеству, следует подчеркнуть, что как антирационализм, так и иррациональные установки делают человека одинаково беспомощным в ситуации мошенничества, он – легкая добыча всякого обмана, всякой мошеннической схемы, поскольку в ней всегда есть интеллектуальный момент, требующий не столько веры или чувства, сколько трезвого размышления, анализа, скептицизма, критичности и осмотрительности.

В заключение темы о психологии мошенничества остается обратить внимание на то, что психология составляет одну из существенных сторон этого прискорбного явления. Мошенничество – это столкновение, состязание и борьба двух психологий, это поражение одной психологии и победа другой. Анализ двух психологических комплексов, понимание как действий и психики мошенника, так и собственной ментальности, т.е. самого себя как его потенциальной жертвы дает серьезную основу для самозащиты, для предохранения от ошибки и поражения, но, в конечном счете, – для достойного противостояния мошенничеству, для победы над ним, его разоблачения.

Примечания

[1] «Собес» – сокращенное обозначение выражения «социальное обеспечение». Масштабы и формы этого социального, точнее государственного обеспечения были в СССР исключительно велики, что и неудивительно в силу столь же очевидных способов функционирования сначала тоталитарного, диктаторского, а потом бюрократического и авторитарного государственного социализма (или государственного капитализма – ученые так и не смогли определить, что же было построено в СССР за его более чем семидесятилетнюю историю). Государство брало на себя максимум прав, но уже в силу этого оно с необходимостью должно было выполнять некоторые обязательства по отношению к лишенным многих прав гражданам.
[2] На воровском жаргоне для нас, обыкновенных граждан всегда заготовлен набор уничижительных и презрительных определений: «лох», «лопух», «мужик», «терпило» (потерпевший) и др.
[3] Кузнецов В.Г., Нерушева Л.Г. Вселенная Россия: Истины и мнимости. Винница: ЧП Усатюк, 2000, с. 50. Было бы ошибкой думать, что подозрительное и враждебное отношение к разуму присуще определенным сегментам только российского населения. Скажем, в США антиинтеллектуализм тоже существует, хотя и в смягченных формах ввиду прагматизма американского менталитета. Но именно в этой стране ученых могут иронически называть «яйцеголовыми». Одной из существенных причин победы Дж. Буша над А. Гором в президентской предвыборной кампании была «простоватость» первого и блестящий интеллект Гора, который напугал многих простых американцев, с трудом понимавших, о чем говорил тогдашний вице-президент США. Автор работы о «стратегиях увеличения практического интеллекта» В. Ругеро начинает свою книгу словами полными драматизма: «В течение целого столетия американское образование с пренебрежением относилось к разуму студентов, так что это затронуло каждого. Знание о том, как случилась эта трагедия, является первым шагом к преодолению ее последствия в вашей жизни» (Ruggiero, VincentMakingYourMindMatter. Strategies for Increasing Practical Intelligence. Rowman & Littlefield Publisher, Lahman – Boulder – New York – Oxford, 2003, p. xiii.)